Людей Серебряного Века не так уж много, на слуху полтораста - двести имен. То есть, все они разместились бы в "Собаке", в Старой- с трудом, а в Новой- даже и вольготно. Тем более мне приятно думать, что с нашей семьей "Собака" связана, по крайней мере, трижды. Оба моих деда- и Алексей Толстой, и Михаил Толстой, и Михаил Лозинский- стояли у основания этого артистического кабачка, не подозревая о том, что через десятилетия они породнятся, и у них будет куча общих внуков. На тот момент, в 1912 году, у них еще не родились те дети, которым суждено будет полюбить друг друга на всю жизнь и стать моими родителями. А когда у Лозинского родилась дочка,- моя мама,- ее крестным отцом стал Николай Гумилев, еще один "собачник". "Ой, какая девочка некрасивая",- огорчались молодые родители.- "Держу пари на дюжину тутавенского, что будет прехорошенькая",- отвечал Гумилев.
Мама действительно выросла прехорошенькая, так что Николай Степанович пари выиграл, да только узнать об этом ему не пришлось. Не стало поэта, не стало и "тутавенского", и я так и не знаю, что это за вино. Должно быть, они выпили его вволю в дни своей молодости, на последнем пиру свободы, под сводами "Бродячей собаки". Надеюсь, они пируют и сейчас, в вечности, там, где выплачены все долги, прощены все обиды, а молодость никогда не кончается. Надеюсь, они слышат мою благодарность за то, что они были.